...Весной 1804 года Николай Мицкевич, отец Адама, служивший землемером при суде и одновременно занимавшийся адвокатской практикой, купил в городе Новогрудок усадьбу и построил  деревянный дом. К сожалению, через три  года  он полностью сгорел. И  тогда местный аптекарь построил для   Мицкевичей новый каменный дом - лучший во всем городе, в котором только монастыри и костелы были каменными. Его  окружал огромный сад, где купались  в роскоши липы и плодовые деревья. За две мили  от Тугановичей начинались широкие леса.  Среди  одного из лесных массивов, у дороги из Новогрудка в Плужины  раскинулось озеро Свитязь, опоясанное вековыми соснами и елями, с берегами, заросшими дикой малиной и травой, и чистое, как зеркало. Сможет ли тот, кто сегодня  пройдет этой дорогой, не задержаться  у озера хотя бы на минутку и не вспомнить последнего из поэтов-романтиков?..

  В  исторические места, где прошли детские и юношеские годы  Мицкевича, в разное время приезжали Мария Конопницкая, Элиза Ожешко, поэт Винцент Коротинский, ученый Игнатий Домейко и многие другие видные деятели науки и культуры Польши. Дважды посетил Новогрудок старший сын поэта Владислав Мицкевич, последний раз в 1922 году...

  Но вернемся к нашему герою. Получив образование в доминиканской школе, в 1815 году Адам поступил в Виленский университет. А через два года  уже  участвовал в создании и деятельности патриотических молодёжных кружков "филоматов и филаретов",  даже  написал  программное стихотворение "Ода к юности". По окончании университета служил учителем в Ковне, сочинял баллады и сонеты. В октябре 1823 года  был арестован в Вильне  по делу  опального кружка  и сослан в центральные губернии. Так  Мицкевич  9 ноября  1824 года впервые оказался в России, в Петербурге.

  К тому времени будущий декабрист  Кондратий Рылеев перевел его баллады "Лилии" и "Свитезянка", а В.Туманский - сонет "Воспоминание". Сначала в Петербурге, а позже  в Москве Мицкевич  сблизился  с Рылеевым, Бестужевым, братьями Полевыми, П.Вяземским, Е.Баратынским, Погодиным и, наконец, в октябре 1826 года познакомился с Пушкиным, которого полюбил за талант и искреннюю дружбу, что впрочем не помешало их литературным разногласиям, которые развели их в разные стороны.

  Окруженный восхищением нескольких друзей по Виленскому университету, но почти неизвестный в столице Польши, Мицкевич попал в культурную среду, достойную его гения, в которой  завершилось его поэтическое самоопределение. Приезд  в Россию был для поэта  вхождением в большую литературу. Это - общеизвестные  факты, и значение русского периода в творчестве Мицкевича  не оспаривается ни в России, ни в Польше. Кстати, влияние было обоюдным:  Мицкевич становился важной частью живого литературного процесса в России.  А русская литература осваивала его творчество не только на уровне переводов, но и на глубинном уровне влияния поэтики и эстетических концепций. В немалой степени благодаря Мицкевичу, в русской литературе как доминирующее стилевое направление утвердился романтизм.

  "Сонеты" Адама Мицкевича были изданы в Москве в декабре 1826 года.  Их выход  вызвал настоящую "журнальную войну" как в польской, так и в русской критике. Ни одно из его последующих произведений, в том числе и самые великие - "Дзяды" и "Пан Тадеуш", не вызывали такой общественной бури. Блестящий образец нового романтического стиля, "Сонеты" вышли в момент борьбы между "классиками" и романтиками и сыграли немалую роль в утверждении последних. Восторженно приняла сонеты  передовая польская публика, и это мнение отчасти выразил Маврикий Мохнацкий в своей статье "О "Сонетах" Адама Мицкевича", появившейся уже в марте 1827 года в варшавской "Газете польской".

  Считается, что воистину подлинное мастерство поэт  проявил в "Крымских сонетах". Как известно,   П.А.Вяземский  полностью перевел "крымские" и два сонета - 6-й и 7-й ("Утро и вечер" и "Покорность") из цикла любовных. По предположению исследователей выбор сонетов для перевода был согласован с Мицкевичем.

  В Санкт-Петербурге в 1828 году вышла поэма "Конрад Валленрод" с посвящением императору Николаю I, в ней  повествовалось  о борьбе литовцев с немецкими крестоносцами.  Однако современниками поэма прочитывалась и как разрешение проблемы примирения морали с политикой: внешне смириться с оказавшимся сильнее врагом и пойти на службу к нему, одновременно тайно действуя против него.

  После отъезда Мицкевича из России в 1829 году  его творчество еще примерно десятилетие продолжало оставаться живым явлением текущего литературного процесса. Но с начала 40-х годов, с зарождением "натуральной школы" ситуация изменилась. Творчество поэта  перестало быть фактом непосредственного влияния и перешло в сферу истории литературы. К нему  теперь обращались   в основном профессиональные переводчики  и мемуаристы.

  В  этом отношении интерес представляют письма и посвященные Мицкевичу стихотворения Каролины Павловой. Она познакомилась с поэтом  19-летней девушкой и горячую увлеченность им сохранила на протяжении всей своей долгой жизни. Ее чувство не было безответным, Мицкевич делал Каролине  предложение, но был отвергнут семьей, рассчитывавшей  на более выгодную партию для дочери. За три года до смерти 83-летняя поэтесса напишет сыну Мицкевича Владиславу, обратившемуся к ней с просьбой передать письма отца: "...миновало шестьдесят лет с того дня, когда я в последний раз видела того, кто набросал это письмо, а он еще жив в моих мыслях".

  Поэт  отправился за границу на средства, доставленные ему быстро расходившимися изданиями его произведений. Целью поездки была Италия, необходимая для довершения художественного образования. Из Гамбурга  он  заехал в Веймар поклониться Гёте, потом направился в Рим, где  пережил второй роман (1829-1831). Генриетта Анквич влюбилась в вдохновенного поэта, хотя ее неприятно поражала улыбка байроновского сарказма на его устах. Она считала его маловером и молилась о его обращении. Мать ее была расположена в пользу Мицкевича, но гордый отец и слышать не хотел о нем.

  В середине 1834 года, вскоре после окончания "Пана Тадеуша", в  жизни поэта  наконец произошла большая перемена. Еще в Петербурге он был знаком с пианисткою Шимановскою, одна из дочерей которой, Целина, осталась у него в памяти. Теперь друзья посоветовали поэту сделать Целине предложение, которое было принято. Для семейной жизни требовались средства: рождались и подрастали дети. Мицкевичу удалось в 1838 году  получить кафедру латинской словесности в протестантском Лозаннском университете. Позже   Мицкевичи переселились в Париж. В Колеж де Франс поэт  читал курс славянских литератур.

  Как огромное личное горе встретил он  в 1837 году известие о смерти А. С. Пушкина. Возник даже слух: Мицкевич в Париже ищет Дантеса, чтобы вызвать его на дуэль, отомстить за друга. Но слух не подтвердился. Однако   в журнале "Ле Глоб" Мицкевич опубликовал некролог о Пушкине, проникнутый  глубоким уважением к русскому гению.  Его прежняя романтизация потустороннего стала трансформироваться в новое "пророчество".  Мицкевич вернулся к активной политической деятельности в Париже. В  "Былом и думах"  Герцена есть интересные записи о Мицкевиче. "...В нём оставалось что-то неприязненное к России, - отмечал Герцен.

  Пути и перепутья Мицкевича вели его к финалу, о котором предпочитало помалкивать советское литературоведение. Можно без преувеличения сказать: главным стержнем эмигрантского существования Мицкевича была жажда мщения.

  Шла Крымская война. В союзе с Турцией против России выступили Великобритания, Франция и Сардинское королевство. 5 марта 1855 года  скончалась Целина. А  в сентябре овдовевший поэт получил то назначение, о котором ходатайствовал.  Мицкевич прибыл в Стамбул для формирования нового Польского легиона. Войска располагались в Бургасе. Над палатками развевалось знамя, на котором с польским крестом  соседствовал турецкий полумесяц. Разве не знал Мицкевич, сколько бед принесли турки Польше? Знал, конечно, но готов был заключить союз хоть с чёртом, лишь бы против России. Но судьбе было угодно, чтобы Мицкевич не пролил русской крови: в конце ноября он скоропостижно скончался от холеры.

  Стихотворение Пушкина "Он между нами жил..." обрывается скорбным восклицанием: "Боже! освяти в нём сердце правдою Твоей и миром..." Стихотворение осталось не оконченным, словно Пушкин ждал примирения.

(УКРИНФОРМ)